Щедровицкий. Мы должны отвечать на вопрос: а что же здесь происходило – сегодня, завтра будет происходить. Это есть тема рефлексий и как вы понимаете, это не так просто.
У Гегеля есть маленькая статейка «Wer denkt abstrakt?». Дело происходит на городской площади. Собрались вешать известного бандита. Гегель приводит реплики зрителей. «Такой молодой» – сказала старушка. «Какой красавец!» – сказала молодая девушка. «Рецидивист» – сказал судейский чиновник.
Что же у нас было?
Лежава. Я хочу взглянуть на все это с личной стороны. Дело в том, что нам принесли вопрос: что такое жизнедеятельность и как она организована? На этот простой вопрос мне ответить нечего, я не знаю, что такое понятие жизнедеятельности и как она организована. Как выявить узлы эти жизнедеятельности. Я четко отдаю себе отчет в том, что все ответы мои игрушечные, ведь я участвую в игре и отвечаю на все ее вопросы, как это требуется. Все ответы мои имеют игрушечную ценность. Может быть, я мало знаю. Меня поместили в среду, где я зеваю. Сидят со мной семь человек, случайно набранных, названных группой архитектурных преподавателей, хотя это не совсем так. И как бы эти люди ни были умны, творчески активны, они не приспособлены ответить на эти вопросы. Я и наша группа, большинство людей, участвующих в игре, как показало обсуждение, не могут на них отвечать.
Для них эти вопросы замкнуты и непонятны, как и для меня, может быть, я неправ, и неверно прогнозирую. Может быть, вопросы поставлены глубоко, не в той форме, в которой должны быть поставлены, у меня такое впечатление, просто понятие жизнедеятельности не слишком подходит к тому, что хотят выяснить руководители семинара, возможно, нужно применись другое понятие, тогда будет эффективнее. Мне кажется, что на эти вопросы, которые нам предлагают, мы не компетентны отвечать. В такой же ситуации я был и вчера.
Щедровицкий. У меня два вопроса. Завтра у нас обсуждается содержание образования. Как вы думаете, мы можем на этот вопрос ответить?
Лежава. Нет, мы только можем обсудить некоторые его аспекты.
Щедровицкий. А через один день средства и методы. Тоже не сможем. А чем отличается вопрос «средства и методы» от «квалификационных жизнедеятельных характеристик» или «форм жизнедеятельности»?
Лежава. Глубина вопросов безгранична. Набор экспертов должен быть чрезвычайно высок. Вопросы должны ставиться на другом уровне, чтобы иметь игровые результаты.
Щедровицкий. Вы начинаете отвечать на мой вопрос. Я хотел вас спросить о состоянии преподавания в вузе: студентов мы должны брать выдающихся или средних, преподавателей выдающихся или средних, администрацию выдающуюся или среднюю?
Лежава. Я не могу дать ответ на этот вопрос. Это целая проблема. Нужны преподаватели, какие не знаю,
Щедровицкий. Это в какой-то мере ответ, на вопрос, что у нас происходит. Давайте, попробуем двинуться дальше.
У нас было семь докладов, масса выступлений, и при этом все что-то рисовали. И вот представлены картинки. Что это такое?
Литвинов. Эти картинки содержания понятия «жизнедеятельность» раскрыть не могут (все эти картинки или каждая взятая по отдельности) и показывают, что мы имеем дело с таким понятием, обсуждая которое нужно оставлять себе большое поле свободы и для интерпретаций. Я начал бы с очень простых вещей – нарисовал два огурца один над другим и сказал: это популяция студентов, она живет и действует, а вот это – популяция преподавателей.
Щедровицкий. Вы хотите добавить еще одну картинку к этой совокупности. Что это нам даст, ведь у нас их уже достаточно много?
Литвинов. Я снимаю картинку. Если рисунок обязывает нас…
Щедровицкий. Кого нас? Того, кто рисовал картинку. Каждый, кто рисует, берет на себя ответственность.
Литвинов. Когда мы говорим о жизнедеятельности, мы говорим о деятельности студентов и преподавателей в вузе в совокупности. Мы можем рассматривать ее с разных позиций, каждый раз вычисляя какую-то часть.
Щедровицкий. Мы говорим (проецируем) определенные наши представления о какой-то
части нашей деятельности (схематизируем). Каждый рисует своё, он берет на себя ответственность за то, что изобразил, и не отвечает за объект в целом.
Литвинов. Как методист я должен выделить и посмотреть, что в жизнедеятельности, какой предмет я могу задать себе как методист, если мне задали тему жизнедеятельности. Прочерчивая линии движения студента, преподавателя, я показываю предмет, с которым я буду работать.
Щедровицкий. Понятно. Но, может быть, нам надо было собираться по разным комнатам. Организаторы и руководители собрались, нарисовали схему, выработали проекцию, согласовали – и пускай себе сидят в своей комнате. Вы, методисты, тоже собрались, кто-то посильней навязал представления группе. Его приняли и согласовали. Но зачем тогда мы собрались все вместе?
Литвинов. А чтобы преодолеть этот подход.
Щедровицкий. Прямо преодолеть. Чем он вам не нравится?
Литвинов. Он не дает ответа на вопросы жизнедеятельности. Он не ставит вопросы.
Щедровицкий. И не надо. Надо выкинуть тех, кто ставит эти отвратительные, как говорит Илья Георгиевич, вопросы и все будет в порядке.
Литвинов. Ну, это уже другой вопрос. Люди ставят вопросы в зависимости от того, какие заботы их волнуют. Нам ведь что-то нужно.
Щедровицкий. А что нам нужно?
Литвинов. Чтобы выяснить, что нам нужно, нужно поговорить, чтобы было нужно всем одно и то же.
Щедровицкий. Всем одно и то же – я фиксирую этот важный момент.
Литвинов. Каждый останется со своим интересом, но есть какой-то интерес, который нас объединяет.
Щедровицкий. Что это за интерес?
Литвинов. Найти какие-то решения. Прежде, чем выйти на практику, мы должны их иметь.
Щедровицкий. Организаторы и управленцы сели за один стол и создали свою действительность, и вышли на практику. Что вас волнует? Вот одна схема, вот другие схемы. Вышли профессионально на практику, вот и все.
Литвинов. Так я же методист. То, что они предлагают на практике, я принять не могу.
Щедровицкий. Вы свое выдумали. Вы что хотите сказать, что все эти схемы ничего не дают?
Литвинов. Нет, с этими схемами надо работать и их надо соотносить.
Щедровицкий. Друг с другом или как? Дают они возможность работать или их надо соотносить?
Литвинов. Надо сделать так, чтобы они давали. Встает вопрос: что мы тут сделаем? Как делать следующий шаг?
Щедровицкий. Что мы хотим – соорганизовать нас или соорганизовать схемы?
Ответ (общий). Нас.
Щедровицкий. Два ответа – нас или наши представления.
Литвинов. Нашу мыследеятельность, наше мышление.
Щедровицкий. Давайте все же зафиксируем, для чего мы собралась? Видимо для того, чтобы научиться совместно, соорганизованно работать, научиться работать преподавателю со студентами, студентам с преподавателями, методистам с организаторами, исследователями.
Нечаев. Мне представляетоя, что иногда лучше работать порознь, чем вместе.
Щедровицкий. Иногда да!
Нечаев. Это иногда прослеживается по этим схемам. Эти позиции, которые зафиксированы на схемах, очень четко эксплицируют свои частные, но очень серьезные представления.
Тюков. Фиксируют представления, но все таки не позиции. Значит не цели, способы представления, средства, отношения к другим позициям, они есть только представления.
Щедровицкий. Иногда лучше работать отдельно – да? Люди имеют четкие предсталения – менее общие, более общие, да? Ну, давайте я немножко разыг раю позицию Николая Николаевича (Нечаева). Вот я встал на такую философскую, методологическую позицию, разработав такую хорошую схему общую – да? Средство мощное. Вот выступают тут люди – один, другой, третий, разные позиции, а я сижу и говорю, а это у меня восьмой блок, «восемь три», и я его снял, а это у меня блок «шесть четыре», я его тоже снял – сижу такой весь из себя довольный, очень мне здорово, у меня такая общая- общая схема прекрасная – да? А зачем это нужно? И больше того, я-то сижу очень довольный, я всех снял. Они, правда, про это не знают. Я их всех снял, вроде очень довольный, только опять же, если задуматься, непонятно кому я нужен и зачем? Сижу там на своем месте, строю эту схему – довольный собой очень. Они живут своей жизнью, кто порознь – кто вместе. У них проблемы, трудности, их сегодня слышали все – да? Когда я попробую реализовать, я прихожу к нему, говорю: «У меня такая хорошая схема лежит, давайте я вам ее положу». Вы никогда не пытались так делать?
Нечаев. Вы себя сейчас играете или меня?
Щедровицкий. Я себя играю.
Тюков. Продолжим. Николай Николаевич нарисовал такую прекрасную общую схему, потом пригласил их, по отдельности или даже вместе, но лучше по отдельности и каждому объяснил, где он находится. Даже так объяснил, что он понял. И говорит: «Ну, так теперь ты знаешь, где ты в моей схеме, знаешь как жить – иди, живи. Я тебя снял и объяснил, значит ты теперь будешь действовать зная».
Щедровицкий. Значит, мы играем себя, каждый играет себя, в любых ролях. Итак, значит,; мы собрались сюда. Я сейчас фиксирую целевую установку, чтобы пойти другим путем. Нам в каких-то ситуациях уже не нужна наша индивидуальная работа. Теоретическая или какая-то другая.
У нас есть проблема и задача соорганизации нас самих, как работников высшей школы на разных функциональных местах, вот от этого мы вроде бы танцуем, и вроде бы мы пока этого не умеем делать. Я бы высказал такую мысль, что и вчера и сегодня мы это красиво демонстрировали.
Мы умеем разговаривать друг с другом, мы умеем понимать друг друга хорошо – да?
Нечаев. Вы нет.
Щедровицкий. Мы нет. А кто умеет?
Нечаев. Я умею какое-нибудь одно.
Щедровицкий. Одно – хорошо умеете?
Нечаев. Два, три, десять, пятнадцать…
Щедровицкий. Понятно. Но я – я отлично, мы – нет. А в чем разница между я и мы?
Нечаев. Потому, что мы, это уже, как Райкин сказал, «хорошо устроились». Здесь уже трудно работать.
Щедровицкий. Понял. Значит, фиксируем расхождения позиций очень четко. Значит, кто-то здесь был, кто все хорошо понимал. Кто-то был. Хорошо бы его теперь найти. Может быть, он найдется. Вот я про себя могу сказать очень четко. Я, когда вчера тут сидел и начались эти высказывания, я ничего не понимал. Причем, понимаю, что люди здорово говорят, но в таком темпе, так уплотненно, сжато, схемы рисуют закрытые, правил чтения их нету. Я перестал что-нибудь понимать. Этак толкаю своих соседей и спрашиваю: «Ты успеваешь понимать?». Думаю: мне б немного больше временя, я бы лично усек наверняка. Только вот быстро очень говорят. Вот вопрос в чем. А сегодня все поняли? Нет? Мы темп уменьшили в четыре раза. Это было достаточно медленно. Есть такие? Есть, да?
Литвинов. Я бы сказал, что сегодня появились.
Щедровицкий. Это уже вы уже имеете другое в виду, поскольку они даже возражали друг другу, да?
Но теперь другой вопрос. Скажите, как вы думаете, все присутствующие – это потому, что мы тут малоквалифицированные? Или по какой-то другой причине? Может тут дело в том, что это вообще необходимость такая. Это что, явление случайное и определяемое низкой подготовкой собравшихся или здесь демонстрируется что-то такое всеобщее, наблюдаемое постоянно. Как вы думаете?
Проскурин. Наш язык не направлен в сторону коммуникативности по отношению друг к другу. Мы говорим конкретно своим частным языком. Нам пора переходить к языку общему. Нужно начинать работать сообща.
–– Но это лозунг!
Щедровицкий. Лозунг, конечно, лозунг. Давайте поменьше лозунгов. Тут ведь все уже двумя днями, во-первых, просвещенные, а кроме того, за кем-то еще 50 лет работы стоит. Не все же молодые специалисты – да? Вы доходите до некоторых вещей, они для вас звучат. А представьте себе человека, вот который 35 лет назад это уже понял, и все еще живет. (Смех).
–– На мой взгляд, несоответствие происходит не случайно, потому что нужно определить цель, для чего мы собрались здесь. Если мы правильно ее прочтем… – вот, на мой взгляд, цель игры – это проимитировать реальную ситуацию, на столкновении, выделении отдельных проблем, создать рекомендацию.
Щедровицкий. Скажите, а вы выявили хоть одну проблему?
–– Нет. Но, во всяком случае, мне кажется, что необходимо начать с определения своего места в ситуации.
Щедровицкий. Ситуация-то у нас есть или нету?
–– Есть, но она не опознана!
Щедровицкий. Кем?
–– Нами.
Щедровицкий. Какими нами? Вообще – есть ситуации? Давайте поднимем руку те, для кого есть. Три человека. Кто воздержались, поскольку не знают, что такое ситуация? Тоже много. Но, видите, тут уже некоторые расхождения есть.
–– На мой взгляд, все несоответствия, которые возникают в работе, не случайны.
Щедровицкий. Не случайные. Отлично.
Авксентьев. Я бы хотел ответить на вопрос о том, насколько высока или низка квалификация собравшихся. На мой взгляд, низкоквалифицированные не смогли бы увидеть недостатки в своей работе. Поэтому мы сразу переходим – она высока, и ситуация рафинированная.
Продолжение следует.