и это косвенное определение не действует; в его случае и материя не фиксируема.
Ничем не поможет и попытка уяснить себе, какие более простые ценностные элементы участвуют в его ценностном содержании. Благо явно ими не исчерпывается. Да и характер «нравственной» ценности остается при этом совершенно не затронут. Помимо всего комплекса компонентов благо явно имеет в себе еще и нечто новое, и именно в нем все дело. Но содержательно оно не фиксируемо. Обычные методы оказываются здесь слишком примитивны. Сущность блага,— сколь бы простым ни казался ценностному чувству его ценностный характер,— материально является в высшей степени сложной.
На этом основывается ее частичная иррациональность. Важно уяснить себе эту ситуацию. Именно здесь, в содержательном центре этики, все методы перестают работать. Подтверждается то, что в другом контексте уже стало ясно: мы еще не знаем, что такое благо. Ни позитивная мораль этого не знает, ни философская этика. Приходится еще только искать его. Да и для этих поисков еще только приходится отыскивать пути. (369-370)
