С одной стороны, утверждает он и это для него важно, что ценности - в отличие от онтологических категорий - не детерминируют напрямую реальности, что для этого им нужен аксиологически восприимчивый субъект, волящий и целеполагающий человек, отдающий им свою энергию и реализующий их в своем поведении и деятельности.
С другой - вот этот яркий пассаж:
Ценность—это сила, стоящая за динамикой долженствования бытия. В принципе ценности сущее теряет свое равновесие, приходит в движение, обретает ту или иную тенденцию—за свои пределы. Ценность—центр притяжения в его уравновешенности, «первая энтелехия» его движения. Для бытия природы это аристотелевское понятие субстанции — которое в основе своей является понятием цели — оказалось сомнительным основоположением. Применительно же к этическим феноменам оно является весьма метким. Здесь имеет место предвосхищение целевой точки, и заключено это предвосхищение как раз в субстанциальной сущности принципа. Ценность есть одновременно и энергия, и точка наведения. Она как субстанциальное не толкает процесс впереди себя и от себя далее, но направляет его на себя. Она—та точка притяжения, на которую указывает долженствование бытия, и куда направлена всякая реальная тенденция, которая этому долженствованию следует.
Как это совместить? Гартман делает это так:
Реализация долженствования бытия является преломленной, распадающейся на два звена детерминацией, точка преломления — личностный субъект. Первое звено — его можно было бы
назвать первичной детерминацией — это детерминация субъекта ценностью; «восприятие», чувствование или видение им ценности. Эта детерминация, первый раз направленная от идеального к реальному бытию (ибо ценностное чувство—уже реальный акт), естественно, не является целевой. Ее тип… с одной стороны близок отношению познания — ибо ценностное видение и даже первичное ценностное чувство есть род «схватывания», с другой стороны, однако, здесь имеет место отношение господства и обусловливания, как это бывает всегда между
принципами и сферой их действия.
На долю целевой детерминации остается исключительно второе звено, вторичная детерминация, которая исходит только от ценностно-зрячего, волящего и действующего субъекта. Эта вторая детерминация всецело заключена внутри реального; в ней превращение идеального в реальное (в реальное ценностное сознание) уже предполагается. Она исходит от реального субъекта и распространяется там, где она становится внешним поступком, на другое реальное, а там, где она есть лишь внутренняя установка субъекта,— на организацию самого личностного субъекта.
На ум приходит физикалистская аналогия: триггер, малая энергия, выпускающая большую.