Решается вопрос об умирающем Рене Бозе, ставшем жертвой его собственного (с Мвеном Масом) эксперимента. Говорят о «консилиуме смерти»:
– Знаю. Не хватило двух человек. Врачи – консервативный народ, а по старым положениям, которые еще не додумались отменить, решить легкую смерть больного могут только двадцать два человека.
– Еще недавно консилиум смерти состоял из шестидесяти врачей!
– Это был пережиток того же страха злоупотреблений, из-за которого в древности врачи обрекали больных на долгие и напрасные мучения, а их близких – на тяжелейшие моральные страдания, когда выхода уже не было и смерть могла бы быть легкой и скорой.
Творческая насыщенность жизни важнее долголетия:
Мвен Мас угадал мысли психиатра.
– Я подумал о новом великом противоречии нашей жизни, – медленно сказал африканец. – Могущественная биологическая медицина, наполняющая организм новыми силами, и все усиливающаяся творческая работа мозга, быстро сжигающая человека. Как все сложно в законах нашего мира!
– Это верно, и поэтому мы задерживаем пока развитие третьей сигнальной системы человека, – согласилась Эвда Наль. – Чтение мыслей очень облегчает общение индивидуумов между собой, но требует большой затраты сил и ослабляет центры торможения. Последнее – самое опасное…
– И все равно большинство людей – настоящих работников – живут только половину возможных лет из-за сильнейших нервных напряжений. Насколько я понимаю, с этим медицина бороться не может – только запрещать работу. Но кто же оставит работу ради лишних лет жизни?
– Никто, потому что смерть страшна и заставляет цепляться за жизнь лишь тогда, когда жизнь прошла в бесплодном и тоскливом ожидании непрожитых радостей, – задумчиво произнесла Эвда Наль, невольно подумав, что на острове Забвения люди живут, пожалуй, дольше.
Перетасовка наследственности в борьбе с энтропией и черпание новых сил из окружающего мира — самая сложная загадка науки, над пониманием которой уже тысячи лет бились биологи, физики, палеонтологи и математики. Но биться стоило — возможная продолжительность жизни уже достигла почти двухсот лет, а самое главное — исчезла изнурительная, тлеющая старость.
На теме смерти и жизни я и закончу работу с текстом «Туманности Андромеды».
На очереди – «Мир Полудня» Стругацких, уже читаю, не без интереса, но…
Конечно, «ТА» – несколько лубочная сказка в сравнении с реалистически правдоподобной прозой Стругацких. Но мне Ефремов был интереснее. Фантазировать так фантазировать! У него титаны сродни античным героям, а у братьев – советские инженеры, перенесенные в чуть более технически оснащенную эпоху. Впрочем, я еще мало прочитал…