С одной стороны, отправляясь от приведенных выше теоретико-деятельностных сообр ажений можно утверждать, что основной проблемой методологического мышления является организация деятельности по производству, воспроизводству и трансляции всех тех идеальных предметов, т.е. значащих структур, которые обеспечивают весь поток воспроизводства деятельности в целом. Расширение, которое я допускаю, касается только основ, на которых закрепляются каналы трансляции.
Более узкое понятие методологии, которое практикуется в практике методологического мышления, говорит не вообще о всех значащих структурах и идеальных предметах, а только о тех, на которых оестествление происходит на знаковой основе, в специфическом семиотическом смысле, а не том всеобщем, на который здесь указывал Г.П.
Можно сказать так, что основная цель методологии в широком смысле есть воспроизводство, трансляция и ретрансляция деятельности по всем типам оестествления, которые мы сумели эмпирически или теоретически выделить и которые уместно выделить в целях организации. Тогда получается, что методология есть технология производства, воспроизводства, трансляции и ретрансляции, организующая все включенные в организацию естественные основы. Это самое широкое понятие, отчленяющее одну сторону. Методология же в узком смысле – это собственно технология мышления, оестествленная на знаковой основе, т.е. имеющая в виду один определенный канал, во всяком случае, срез каналов трансляции.
Т.е. мышление в широком понятии не требует знаков, пользуется другими основами – людьми, машинами, вещами (всем тем, на чем может «паразитировать» деятельность). Несколько ранее Г.П. предложил Олегу понимать его в пансемиотическом смысле: все перечисленное (люди и т.д.) получают знаковую функцию:
Щедровицкий. … Олег задал сложную действительность, которая обеспечивает ему дифференциацию каналов трансляции знаков разного рода. Больше того, он говорил – и это интересный пример – о таком переосмыслении всех мировых процессов, всего универсума, когда это выступает как знаконосительство. В этом плане и человек оказывается знаком, и все основы осмысляются таким образом…
И вот ответ Олега. Особенно замечательна, по-моему, концовка: «Но я согласен, что этого делать не следует».
Генисаретский. Я с вами, Георгий Петрович, совершенно согласен, можно поступить так. Это будет особым вариантом семиотической теории деятельности. Поскольку основа естественна, и в то же время в кентавр-позиции к ней прикреплены значения, то можно считать, что этот феномен и есть знак. И тогда все каналы есть не что иное, как каналы семиотической трансляции, и личность тогда есть особый тип знаков, и машина, и вещь, и прочее…
Щедровицкий. И с кентавровой точки зрения это так и должно быть.
Генисаретский. Но если бы мы это утверждали в предельном смысле, то мы должны были бы сменить вывеску и торжественно заявить, что все, что ранее писалось под названием теории деятельности, должно быть выкинуто, кроме одного экземпляра, в котором мы слово «деятельность» заменим словом «знаки». Это будет определенной моей позицией, особым предметным замыканием. Но я согласен, что этого делать не следует.