Из Игры-16

Наумов. Так вот, коллективное – оно что, подразумевает различие целей? Если мы говорим, что в кон­це-концов должна сложиться желаемая нами мыследеятельностная работа или мыследействие как коллективное, то что для этого нужно – различие целей или их единство?
Г.П.Щедровицкий. А я вот этого и не знаю и ставлю вопрос.
Наумов. Если различие, то непонятна еще одна вещь: для того, чтобы в коллектив складываться, они должны к этому складыванию прий­ти с разными целями или появление целей и фиксация их разли­чия как раз и появляется за счет появления коллектива и его соорганизации и растяжки в определенные фокусы? Ведь, может быть, различие целей как раз и фиксируется за счет того, что то как бы общее, что они притаскивают и чем они вместе могли бы владеть, они начинают фокусировать и растягивать в этой сложной коммуникации. Тогда цель может родиться только в ре­зультате какой-то работы и как ее итог, а не как условие то­го, чтобы они начали двигаться, разговаривать друг с другом и представлять для нас интерес.
Г.П.Щедровицкий. Конечно же, Сережа. И вроде бы мы это понима­ем, поскольку мы на передний план выдвигаем процесс целеобразования. Но, посмотрите, я ведь начинаю все время с феноменального материала. И вы правильно совершенно отметили, что я начинаю с различия представлений, поскольку у меня все участ­ники – носители разных представлений. Вот они говорят иног­да: «Да, я согласен. Я это принимаю». А иногда они говорят: «Нет, я не согласен. Я этого не принимаю». И я себе задаю вопрос: а что это означает в плане целей? Могу я сделать вывод, что когда он говорит «да, я согласен», у него такие же цели, как у того, с кем он соглашается?
...
Г.П.Щедровицкий. Мы-то, как исследователи, должны это знать. Мы по крайней мере должны знать, что мы организуем и с чем мы имеем дело как техники. А мы сейчас этого не знаем – с чем мы имеем дело. Поэтому мне и говорят: «У нас ведь развер­тывается здесь какая-то коммуникация» – будь то в группе, будь то на пленарном заседании во всем коллективе. И они непрерывно говорят «да, я согласен», «нет, я не согласен» и т.д. Но мы не знаем, что это все значит, что при этом произошло и где вообще он это говорит: в кооперированном мыследействовании или в чистом мышлении, на уровне представлений, куда он все это отнесет, как он вообще все это понял, с чем он соглашает­ся, с чем он, наоборот, не соглашается. Идет какая-то безалаберная коммуникация, и никаких законов у нее нет. Больше того, никакой определенности даже. Он говорит «да», а что «да»?
Кстати, поэтому Малиновский в И-1 все время требовал, чтобы каждый в его группе, говоря «да», рассказывал, с чем он соглашается.
Наумов. А с чем я сейчас соглашаюсь?
Г.П.Щедровицкий. Действительно, а с чем вы сейчас соглашаетесь? Мы что, таким образом соорганизуем наши цели и выходим на уровень целеобразования? Или мы согласуем наши представления – абсолютные, онтологические – в созерцательной позиции? Что вы говорите – «Да, я так вижу мир» или «Да, я готов с вами рабо­тать в этом направлении»? Что вы говорите?