Не помню автора, переводная, в серии "Территория культуры" - "Политическая история страха", о том, какую роль в истории играло устрашение. То же важная перспектива.
Джон Рёскин. Светочи архитектуры. Как пишет в предисловии А.Раппопорт, Рёскиным пренебрегали в ХХ веке, когда возобладал конструктивизм и его производные. Но, судя по оглавлению: "Светоч жертвы", "Светоч истины", он возвращает наше внимание к неутилитарным основаниям этого искусства, с самого начала противопоставляемого им строительству. Наверно, очень интересно.
Ассиро-вавилонский эпос в переводах В.К.Шилейко (Лит. памятники). Эпические тексты вообще вне конкуренции. Этот эпос имеет еще и то значение, что он как-то связан с Библией. А причудливая личность Шилейко, жизни с которым когда-то не вынесла Ахматова... работа всей его жизни. Наверно, все-таки куплю.
А купил томик Павла Васильева в "Б-ке поэта". И вот одно стихотворение, почти что первое попавшееся:
И имя твое, словно старая песня,
Приходит ко мне. Кто его запретит?
Кто его перескажет? Мне скучно и тесно
В этом мире уютном, где тщетно горит
В керосиновых лампах огонь Прометея -
Опаленными перьями фитилей.
Подойди же ко мне. Наклонись. Пожалей!
У меня ли на сердце пустая затея,
У меня ли на сердце полынь да песок,
Да охрипшие ветры!
Послушай, подруга,
Полюби хоть на вьюгу, на этот часок.
Я к тебе приближаюсь. Ты, может быть, с юга.
Выпускай же на волю своих лебедей, -
Красно солнышко падает в синее море,
И -
за пазухой прячется ножик-злодей,
И -
голодной собакой шатается горе...
Если всё как раскрытые карты, я сам
На сегодня поверю, - сквозь вихри разбега,
Рассыпаясь летят по твоим волосам
Вифлеемские звезды российского снега.
Ноябрь 1930