Я начну с того, что, извинившись, отложу до времени ответ на Ваше предыдущее письмо с изложением Вашей концепции 4-х философских подходов и, соответственно, от предложения рассматривать мои суждения в рамках феноменологического подхода. Не вполне понимаю, как это поможет нашему обсуждению.
А вот цитаты из Г.П.Щедровицкого очень кстати, и о них я обязательно выскажусь.
Но прежде мне хочется вернуться к самому началу, к базовым понятиям, а именно к связке «норма–реализация» в теории воспроизводящейся деятельности – чтобы понять, одинаково ли мы с Вами их понимаем. Простите мне большой объем этого письма и то, что я буду повторять хорошо известное, но мне себя нужно проверить – возможно, я где-то здесь, в самых исходных понятиях что-то напутал, и Вы меня поправите.
Итак, деятельность воспроизводится за счет 2-х механизмов – трансляции норм в культуре и их
реализации в социуме. С трансляцией никаких подозрений на возможность разного понимания у нас, кажется, не было. Для того же, чтобы уяснить дело с реализацией, вспомним, что понималось в классических текстах ММК под «нормой». По-моему, так: к нормам в широком смысле слова относятся собственно нормы (предписания, запреты), эталоны и образцы. Соответственно, реализация нормы – это выполнение предписания или запрета, следование эталону или воспроизведение образца. Каждый элемент деятельности реализует в вышеуказанном смысле норму, этим и обеспечивается воспроизводство, т.е. тождество, деятельности во времени, в смене поколений деятелей.
В тех же классических текстах, как я это понимаю, нарушения норм (отклонения от образцов и т.д.) не рассматривались как часть воспроизводства, а «дефектные» реализации как часть деятельности. Они мыслились либо как случайные отклонения, «выпадающие» из процесса воспроизводства за счет неизменности транслируемых норм, либо же, если закреплялись в культуре, как культуротехнические.
Вводя свое понятие стандарта, охватывающее и норму, и ее нарушение, и все санкционные и компенсирующие акты, Вы, как я понимаю, были движимы желанием придать деятельности вполне универсумальный характер (всё есть деятельность). Ошибки и преступления также принадлежат универсуму. Правы ли Вы, утверждая сейчас, что Г.П. мыслил так же? Приводимые Вами цитаты, вот эта, например – «Эта связка [норма – реализация] выступает как одно из важнейших онтологических определений всех без исключения (выделено мною ВД) явлений нашего деятельностного мира» – как будто бы это подтверждают.
Но тут, по-моему, есть тонкость. В классическом варианте каждая норма обеспечивала воспроизводство некоторого элемента деятельности. В Вашем, расширенном,так говорить уже, по-видимому, нельзя: ошибка или преступление сами по себе воспроизводство никакой части деятельности не обеспечивают (они, наоборот, ему мешают). Чтобы восстановить соответствие «норма – воспроизводимая часть деятельности», нужно брать, очевидно, некоторые связки из нарушаемой нормы и санкционно-компенсаторных механизмов…
Но тогда встает вопрос: что же воспроизводится – не по факту, эмпирически, а нормативно?
Мне вспоминается (проверьте меня, пожалуйста), что в ММК очень резко различались деятельность и поведение. Поведение, конечно, входит в состав всякой деятельности, но теория воспроизводящейся деятельности не про него, включая и понятие «норма–реализация». Оно (поведение) нормируется, но в основном опосредованно, через нормирование тех элементов деятельности, в которые оно входит. Если так, то мне становится понятно место всяческих аномий – они не принадлежат структуре деятельности как деятельности, а входят в ее морфологию, т.е рассматривать их нужно на более низком уровне системного анализа.
Таково мое первое усомневающее соображение.
Второе относится не столько к Вашим суждениям, сколько к моей собственной первоначальной постановке вопроса. Я, видимо, в самом деле был неправ, спрашивая Вас о месте творческого акта в Вашей онтологии деятельности. То, что в ней может быть названо творчеством, инновацией это, конечно же, всегда какое-то структурное подразделение деятельности и как таковое оно не может не быть нормировано: я, скажем, до середины прошлого года работал в НИИ инновационных стратегий развития общего образования, т.е. входил в состав коллектива «творцов по должности». Но я, задавая свой некорректный вопрос, имел в виду, разумеется, не это – и Вы справедливо требовали, чтобы я объяснил, что.
Попробую. Для этого я обращусь к идее, получившей разработку в поздний, мыследеятельностный, период ММК: схеме ортогональной организации мышления и деятельности. Приведу эту схему и для краткости объяснение, которое дано в нашем глоссарии методологических понятий:
Представление целого мыследеятельности через ее «проекции» на ортогональные друг другу «плоскости», одна из которых называется мыслительной, онтологической, или объектно-онтологической, другая — деятельностной, или оргдеятельностной.
Такое представление позволяет работать с каждой из проекций как с действительностью, подчиняющейся только «законам» вполне определенного рода, действующим на данной плоскости: только «законам» мышления на мыслительной плоскости и только «законам» деятельности — на деятельностной.
Так вот, я прихожу к мысли, что Вы все время работаете в онтологической плоскости (Вы это и говорите: онтология деятельности), а мой вопрос относится к оргдеятельностной -плоскости. Я, допустим, стою перед проблемой, для которой – в отличие от задачи – в культуре нет решения и, конечно же, мое решение не может быть реализацией никакой нормы – ни предписания, ни образца (их нет), а запреты, если есть таковые, относящиеся к способам решения близко лежащих задач, я обязан нарушить. Потом, когда решение будет найдено, отрефлектировано и помещено в культуру, появится новая норма. В истории математики это хорошо видно, в расширении понятия числа: отрицательные числа, иррациональные, трансцендентные, исчисление бесконечных множеств… – все это через нарушение норм.
И, как обещал, отнесусь к цитатам из Г.П. (одну я уже рассмотрел).
«... поскольку в нас заложена возможность творчества, мы можем и должны не только сообразовываться с нормами человеческой деятельности, но и преодолевать эти нормы, перешагивать их, создавая тем самым новые нормы. … человек перешагивает нормы, он творит их. … он всегда при этом должен помнить, что он может эти нормы нарушить. И такое нарушение норм деятельности, возможно и есть норма его индивидуального существования» (Щедровицкий ЗиД 1971/2005 с. 55).
Здесь, на мой взгляд, очевидное противопоставление норм определенной деятельности и творчества в этой же деятельности, требующего нарушения ее норм. Слова «норма» в последнем предложении есть нечто иное, норма (= принцип) индивидуального существования, а не воспроизводящейся деятельности.
«Эта связка [норма – реализация] выступает как одно из важнейших онтологических определений всех без исключения (выделено мною ВД) явлений нашего деятельностного мира» (Щедровицкий 1999, с. 125). См. выше о различии деятельности и поведения.
«... осуществление всякого (выделено мною ВД) действия или деятельности, является реализацией культурных норм» (Щедровицкий МПР1996/2005, с. 38). То же.
«Если мы берем какой-то процесс решения задачи, то, с одной стороны, каждый кусочек в нем имеет отражение в средствах и нормирован, с другой же стороны, каждый процесс мышления всегда, и именно потому, что он нормирован во всех своих кусочках, является творческим – от начала до конца. Это всегда есть результат индивидуальной, здесь осуществляемой деятельности, мышления, рефлексии и т.д. В этом смысле вообще нельзя противопоставлять творчество и нормировку; творческое всегда нормировано, во всех своих морфологических кусочках, и оно, вместе с тем, всегда творческое как сложная конструкция» (Щедровицкий МПР 1996/2005, с. 39).
«Мы должны показать две принципиальные вещи: сначала – что этот процесс [решения] соответствует этому схематическому [нормативному] представлению, а потом – что этот процесс ему не соответствует, что в нем есть какие-то добавки. Чем они определены? Спецификой личности? Непосредственно – да, но опосредованно – это есть комбинация других норм, других средств; их комбинация создает то, что характеризует здесь личность, они тоже нормированы» (там же, с. 40).
Вот здесь, по-моему, прямо про то, что я попытался выразить выше: нормирована поведенческая морфология, но не нормирована «сложная конструкция» творческого акта.