Сегодня впервые поучаствовал в диагностике. Прожективный тест "Дом-Дерево-Человек" с маленькими: 2-й класс, восьмилетки. Им это очень нравится - рисовать, а еще больше разговаривать. Никитка, первый, с которым я общался, не мог найти своих рисунков и рисовал заново. А потом я узнал от девочек, что он не только уже нарисовал, но и ответил на вопросы, но - хотелось еще раз. И страшные выдумщики - второй мой собеседник наворотил целый детектив про московскго брата, то ли хозяина, то ли охранника многоэтажного дома в Москве, где он бывал, но жить не хочет, потому что там сирена гудит по ночам... А под деревьями по бокам дома похоронены, под одним его отец, а под другим собака Жучка. И поэтому деревья не дали срубить. Или вариант: Жучка много дней сидит на могиле отца (Ксюша говорит, что фильм такой недавно в ящике показывали).
А еще девочки проводили в 6-7-ых классах тест на "смысложизненные ориентации".
По моей линии бесед с персоналом:
с Николаем Алфимовичем Шутовым, 86 лет, который работает здесь со времени основания в 1960-м; тогда сюда, в первую в СССР школу-интернат для сирот свели 900 (!) детей из разных детдомов, вместе с имуществом (стадами и проч.). Н.А. рассказал про все 15 сменившихся директоров и про разные выпуски. Для него это история упадка.
с Ольгой Георгиевной Сиверцевой, учителем русского языка и литературы, которая была директором до О.А.Леонтия. Разговор с нею отличался от всех других системностью ее видения.
с Татьяной Вячеславовной Широковой, воспитателем в седьмом классе (а до этого в начальной школе);
с Василием Павловичем Лукашовым, воспитателем 10-го класса, руководителем кружка туризма (походы на байдарках и т.п.);
с учительницей музыки Валентиной Ивановной Вавуловой удалось поговорить только по телефону.
Ну и уже после отбоя (10 часов) мы с Ксюшей наведались (в нарушение режима) в общежитие. Ей нужно было отловить одного юношу, который бегал от тестирования (как, впрочем, и от уроков, но о нем отдельный разговор как-нибудь позже). А я с младшими воспитателями (это те, что дежурят по ночам) совершил "обход". Живут дети вольготно, по два-четыре человека в комнате (это не кардымовская казарменная теснота, по 20 человек). Младших воспитателей двое, дежурят через сутки, каждые час-два ночью совершают обход. Из увиденного приятно удивило, что один мальчик (9-й класс) сам, по своей инициативе, отремонтировал свою комнату.
Но вообще-то, главное, на что жаловались и учителя, и воспитатели - нежелание детей ни учиться, ни что-то делать. У многих.
В этой связи - две сквозных темы.
Первая - историческая: когда и почему так изменились дети (в 60-е и 70-е они были другими: хотели учиться и охотно работали). Проступают два переломных момента: (1) конец 80-х и "лихие 90-е", после которых пошло валом "социальное сиротство" из спивающихся семей и (2) года три тому назад, когда в среднюю школу стали приходить в большинстве не из своей же начальной (а раньше и свой детский сад был), а подростки из других интернатов и "возвращенцы" из не справившихся "приемных семей" (зло, надо сказать, более массовое, чем я думал).
И вторая сквозная тема - взаимоотношения с окружающим миром. Но о ней не походя.
Завтра - то, что не успели в предыдущие дни. И попробуем договориться в Сафонове с обычной школой, чтобы там провести диагностику - для сравнения.
Вот так.