И вот думает он, о том, какой строить дом. А как ответить на такой вопрос? Когда делается вещь, что бы это ни было, делают ее такой, чтобы годилась для назначенного ей употребления. Вот и дом должен быть таким, чтобы быть пригодным для жизни, для всего, из чего жизнь складывается. Стал Незнан воображать себе будущую жизнь в доме, что-то вообразил легко – спать надо, есть надо, еще что-то из обыденного… Но опять он вспомнил, что строит единственный раз и что все должно быть так, что лучше некуда, и стал воображать все мыслимые подробности будущей жизни.
И запутался, потому что кому же дано вообразить себе все, что может его в жизни ждать. А к тому же, возможно и то, и сё, и для того, чтобы оно наилучшим образом прожилось, надо такое предусмотреть, а для сего – сякое. А такое может с сяким и несовместно быть.
Бросил он об этом думать, решил с другого конца начать – где строить? Смотря на других людей, он видел, что строят люди себе дома там, где родились, или там, куда судьба занесла, или там, где дешевле землю купить. Или поближе к друзьям, к церкви или к дороге – чтобы приезжать и уезжать легко было. Или, наоборот, в одиноком месте, в лесу или на высоком берегу реки. Словом, по обстоятельствам и по вкусу. Но, думает Незнан, обстоятельства мне не указ, их и переменить можно, а вкусы… вкусы тоже могут перемениться – я ведь не час и не день думаю жить в этом доме, а всю долгую жизнь.
Отложил он и этот вопрос для еще одного: как строить? Сам – не всё умею, думает, позвать умельцев – так обмануть могут, сделают худо, а мне жить потом в доме с изъянами. Да если и добрые и трезвые попадутся строители, то как им втолковать, что мне за дом надобен? Как переложить с языка моего воображения (он уж и забыл, что так и не навоображал толком дома) на язык их строительного ремесла?
И в этом направлении не удалось ему нужного надумать.
А уж когда стал он деньги считать и с ценами сравнивать, и думать о том, как нужные деньги заработать, где на это время найти, да так, чтобы еще осталось оно, время-то, на то, чтобы додумать недодуманное – о том, какой нужен дом, где его строить, как и с кем, – вовсе растерялся и опечалился. Сел и плакал горько.
***
Все это Незнан сам мне и рассказал, когда немного проплакался. Но я-то его жизнь хорошо знаю, знаю и то, что все это время, когда он будто бы сомнениями мучился, жизнь его была весьма деятельной и веселой – и дела какие-то делал с увлечением, и вино пил, и все прочее, чем сладка наша земная жизнь. Так что отвечать бы ему надо не на ту кучу вопросов, которые он себе назадавал, а на один: зачем соврал про жизнь свою?
***
Или я чего-то не понял?
