Описывая свое детство, пришедшееся на самые тяжелые годы гражданской войны, взорвавшей многосотлетнее и казавшееся вечным ливанское благополучие, он рассказывает, что, сидя в подвале (убежище), жадно читал, мечтая стать философом ("решил для начала под завязку накачать себя чужими идеями"). Но "как ни странно, книгу, которая на меня сильно повлияла, написал не какой-нибудь там мыслитель, а журналист. Это был "Берлинский дневник. Записки иностранного корреспондента, 1934-1941" Уильяма Ширера.< ...> Как? Очень просто: дневник описывал события в их течении, а не задним числом. Я торчал в подвале, и история оглушительно громыхала над моей головой <... > История не в теории проезжалась по моей шкуре, и читал я про человека, который явно переживал историю, находясь в ее гуще. Я пытался представить себе картину будущего и понимал, что она неясна. И еще я понимал, что, если когда-нибудь захочу написать о событиях тех дней, они предстанут более... историческими Между до и после лежала пропасть.
Ширер сознательно писал свой дневник, еще не зная, что произойдет потом, - когда информация, доступная ему, не была искажена последствиями. Некоторые комментарии были весьма познавательными, особенно те, что иллюстрировали уверенность французов в недолговечности власти Гитлера, - отсюда их неподготовленность и скорая капитуляция. Никто не догадывался о масштабах грядущей катастрофы".
Он еще в примечании приводит любопытное исследование, опровергающее представление о постепенном "назревании" Первой мировой войны: историк Н.Фергюсон изучил динамику цен на гособлигации, которые падают в преддверии конфликтов, поскольку войны создают резкий дефицит. Так вот, результаты показали, что вкладчики не ждали войны.
Так что познавательная разница между дневником и воспоминаниями - очень велика.
А книга в целом посвящена недооцениваемой по суждению автора роли непредсказуемого и вопросу о том, как жить и строить свои действия с учетом того, что то самое, что определит наше будущее, мы практически не можем знать.