ОТЕЦ 260: 1944 (136)

Дальше идет, кусочками, записанный отцом чей-то рассказ о своих военных злоключениях - начинается словом, которое я так и не сумел разобрать, из трех или четырех букв (аббревиатура), начинается с "А".

<Нрзб>. тоже стало военным. Полковник Сидорчук скомандовал "Окапывайтесь". Выкопали окопчики, взяли с собой бутылки. Должны ждать танков. Говорю Тому:
"Пусть знают, что погибли культурные люди" и перед окопом написал
òsin x = cos x

Я растерялся совсем. Минометный обстрел. "Куда, Николай?". Я его буквально за руку таскал по полю. А ведь сам необстрелян.

Понятно, конечно, боялся, что еврей. В паспорте пытался замарать национальность.

Заходил с ним в хату. Косятся. "Попросите в другой". А один раз старик-хозяин сказал мне: "Тебе, что, парень жизнь не дорога?".

(Когда мы говорили: "Не верим мы рассказу Л.", он неоднократно, обеспокоенно: "А он что-нибудь другое говорил?". Видимо, историю расставания скорее можно рассказать неприятной не для Л.).

В одной деревне пришлось разговаривать с ефрейтором.
(Кажется, так: "Пойди скажи, что у меня один гражданский инженер).

Кременчуг. 20000. Вечер. Кто-либо закуривает папиросу. Караульный очередь из автомата в сторону огонька. Если впоследствии какое-либо следствие об этом, "подавали знаки самолетам".
Не посторонился во время - штрафной барак. Гарантировано: дней через 10 будешь расстрелян. По утрам (осенью) раздевали догола. Зарядка. Затем строй и песня (по вкусу караульн. нач.), "Интернационал" или "Катюша". Только эти 2 песни.
Попросились в специальный авиационный лагерь. Лагерь авиац. контрразведки. Лодзь. ~ 700 человек.

"О дирижаблях - спрашивайте".

Инженерный барак. Несколько человек из академии Жуковского. Вспоминаем Земского.

Это примерно четверть рассказа