Дм. Карамазов говорил:
«Влюбляться не значит любить. Влюбиться можно и ненавидя».
Слуга Карамазова-отца говорил про Смердякова: «Ты не человек, ты из банной мокроты завелся, вот ты кто».
Карамазов-отец:
«Русская земля крепка березой. Истребят леса, пропадет земля русская».
Достоевский: То, что за границей – гипотеза, у русского тотчас же аксиома.
Иван: Можешь ли ты допустить идею, что люди, для которых ты строишь, согласились бы сами принять свое счастье на неоправданной крови маленького замученного, приняв, остаться навеки счастливыми*.
(На неотмщенных слезах его основать это здание)
Алеша: Нет, не могу допустить.
* [приписано сбоку] См. Пушкинскую речь
Согласитесь ли вы быть архитект. здания, построенн. на слезах обесчещ. стар.»
Достоевский писал об Алеше Карамиазове:
… Я рад, что мой юноша оказался не столь рассудительным в такую минуту, ибо рассудку всегда придет время у человека неглупого, а если уж и в такую исключительную минуту не окажется любви в сердце юноши, то когда же придет она
Герценштубе, фамилия которого неоднократно упоминается на первых страницах, появляется по-настоящему только на 800, где Достоевский дает ему характеристику.
«Братья Карамазовы» не сравнимы с «Идиотом», хотя и написаны небрежно, даже неряшливо. Уж, конечно, Достоевский не стилист.
Стоит ли упрекать за: Катерина Ивановна и Грушенька ≈ Аглае и Настасье Филипповне.
В «Бр. Кар.» нет таких искусственных характеров, как Ипполит. Выпрыгнул в роман без мотивировки и сразу длинные монологи.
Большое количество страниц от первого лица героев (монологи, статьи) не недостаток ли формы?
Ср. мысль: «Еще долго, еще жить три улицы осталось, вот эту проеду, еще та останется».
(И в «Бр. Кар.», и в «Идиоте»).
Торжество Бога, совести, Христовой любви, вот идеал Достоевского. Не торжество права, т.к. от этого легко перейти к праву силы, праву кулака (см. слова Евг. Павловича)
Очень правильно (разговор князя с Келлером)
Двойные мысли. Один поступок имеет несколько причин, нравственных и низких. Если человек анализирует себя, что принять за истинную причину. Ему кажется, что низкая причина является причиной истинной. Он совестится сам себя. Келлер пришел исповедоваться к князю, после рождается дополнительная мысль (низкая): «а не занять ли после исповеди денег?»
Многие фразы, мысли, «анекдоты», заимствованные из газет, напоминают «Дневник писателя». (Манера говорить многих героев, не говоря уже об «от автора»).
Те же интонации.
Мысль, по-моему отмечаемая в дневнике:
«Самый закоренелый и нераскаянный убийца все-таки знает, что он преступник». (А теперь думают про себя, что имели право, среда и т.д.).
Из статьи Ипполита:
«Во всякой серьезной мысли всегда остается нечто такое, чего никак нельзя передать людям… что не захочет выйти из-под вашего черепа».
Основная мысль в «Карамазовых»: «Если не веришь в бога, тебе “все дозволено”. От этого логического вывода безверия – смердяковщина.
Сюжет «Идиота»: русский, вылечившийся за границей от идиотизма, по приезде в Россию снова становится идиотом, мог быть сюжетом для сатиры, стильной, французской.
[Неожиданный, остраняющий ракурс! Не приходило на ум так посмотреть на «Идиота»…]
Первая часть, некоторые монологи князя в дальнейшем несколько приближаются к этому.
9.VI.44
И еще на обложке:
«Наполеону – всё дозволено» (Раскольников).
Раскольников – Смердяков.
Это – конец тетрадки.