Женщина-лейтенант, командир разведывательной роты:
– Женщине в разведке легче. Каждого мужчину, хоть бы и в штатском, немцы задерживают, а женщина в деревенском наряде всегда проберется.
– У меня подруга была – Белова. Вышла замуж за немца, начальника штаба полка, и сумела его вместе с документами доставить к нашим. Документы были очень важные. Получила за это звание Героя Советского Союза.
– Нет, не очень красивая, так себе кацапка (сама она говорит с южным акцентом). Русая, ядреная. Немцам такие нравятся.
В новинку слышать окрик: «Вагон офицерский! Садитесь в следующий!».
Недалеко протезный завод. В метро: кроме костылей, на которые он опирается, новенький обнаженный протез. Скоро заживет нога, и он сумеет его одеть. На ступеньках у выхода двое в штатском увязывают поудобнее целую пачку протезов.
Эскалаторы плохо приспособлены для передвижения на костылях. «Тростей и палок не ставить», а как быть с костылями?
В помещении аэропорта расположилась авиадивизия. Гражданским пассажирам оставлена только одна комната. В комнате матери и ребенка – штаб, в мужской комнате отдыха – штурманская, в женской – политчасть, в парикмахерской – строевая.
В вестибюле мальчики в шинелях (не поймешь, воспитанники или красноармейцы?) укладывают парашюты. Сержанты и лейтенанты постарше покрикивают на них.
Среди военных как-то неудобно читать Ремарка. Но никто не обращает внимания. Книга им незнакома.
– Нашему командиру нужно семью из Казани в Москву перевезти, поэтому и согласился груз доставить, а вообще наша машина ночная, партизан обслуживает, к немцам в тыл летает.
– Наш командир большой человек: две боевых, Красная Звезда. Звание? Гвардии старший лейтенант.
– Как ты ни относись к орденам, а такой подбор вызывает уважение: две «Красной Звезды» и две бронзовые медали. Наверное, за Ленинград и Сталинград. А если Одесса и Севастополь? Еще сильнее ведь?
В комнате рейсовых экипажей ждут погоды и шутят:
– Не слышал разве: два ведра енисейской воды заменяют 100 грамм спирта.
Есть пассажиры в Киев. Грудной ребенок. Девочка родилась в Москве, но у матери украинский говор и надета шинель мужа.
У партизан – хорошо. Особенно у крымских: огороды, курицы бегают, за капустой в разведку ходят.
Ребята отчаянные: с автоматом и гитарой. Моряков много, оставшихся, да еще десантников к ним посбрасывали. Раньше у них только автоматы были, а мы им 4 орудия и 3 катюши доставили, теперь им здорово.
В электричке старушка продает открытки, блокнотик, тетрадку. Продает она по рыночной цене и с опаской смотрит, как бы не попасться на глаза железнодорожникам. Жиденькие волосы собраны назад в пучок, на висках голубеют жилки, и вся она такая старенькая, что про нее не скажешь – спекулирует. Спина старчески круглая.
