В трамвае со мной ехала чудесная девушка, брюнетка с черными глазами. Красивые губыц и с хорошими ноздрями нос. Обидно, не правда ли? Пока ты молодая, свежая, стройная у тебя старенькая шляпка, матерняя шубка вытертая до ниток, шубку несколько раз перешивали и видны распущенные складки на ней. Ботинки стертые. А если в будущем ты и оденешься красиво, равноценно твоей нынешней красоте, то к этому времени у тебя уже будут дряблые щеки, талия потеряет грацию. Ты будешь уже не в том возрасте, когда пробуждение ото сна красит тебя, а наоборот, потребуется косметика, чтобы уничтожить утреннюю желтость, отеки.
Вот тогда ты сможешь одеться красиво.
Не правда ли обидно?
«Да, демократия приводит к власти много умов, но и много желудков» [из кого цитата, не указано].
Видимо, в 37 году действовали по правилу: если горит лес, выруби сам целую полосу еще не загоревшихся деревьев, чтобы огонь не захватил остальной массив. Да и из остального леса выруби для гарантии деревья, которые посуше, более склонные к огню.
Много народа передвигается строем. У вокзальной улицы: к вокзалу шагают девушки-ремесленницы под командой хромающего мастера или военрука. К школе бригадиров только что привезенные из районов очередные мобилизованные, они идут растянутым строем, одетые разно, общее одно: мешок за спиной.
В каонце трамвайной линии: курсантки идут в баню, под мышкой белые свертки, новые погоны на круглых женских плечах.
По железнодорожному полотну (с работы или на работу…) заключенные. переди и сзади конвойные.
В город приехали областные работники. По улицам стали разъезжать автомобили. В банях нельзя купить билета в номер («С утра бронируют все номера областные работники» – говорит кассирша). Областные организации заняли помещение химтехникума на берегу реки. У подъезда стоит пара автомобилей и пирамида мебели. Срепди стандартных столов и шкафов заметны несгораемый шкаф, на котором старой орфографией «Сущевский завод», и мягкое кресло см высокой спинкой, наверно, для самого первого секретаря.
В здании ремонт в разгаре. Милиционер приветствует каждого посетителя: встает и козыряет (Подтянись, провинциальная милиция!). В коридорах здесь–там промелькнет секретарша, имеющая… ну, скажем, московский вид (туфельки, а не валенки, шаль
На дверях бумажные объявления: облфо, облво, облплан. У двери еще висит бумажка: «Парикмахерская». Очередь: у парикмахера обеденный перерыв.
Совсем другая обстановка, чем в старых городских, не говоря уже о районных учреждениях.
Вовка 1 г. 9 м. Он смотрит в глаза: «Аля там». Подумал: «Зелька (зеркало) там».
Вовка без месяца два года. Он рассказывает первый раз сказку. «Жили-были дед, баба, была у них курочка, снесла яичко…». Замолчал, потом: «Лучше сам скажи».
Вовка стоит на краю кровати. Ручки распростерты. «Папа, мама, иди а ручки».
«Какая мама красивая, маленькая!» – и гладит одними ладошками, пальчики оттопырены.
[«Маленькая» – услышанное Вовкой ласковое обращение отца к маме…].