Ряд исследователей уже отметили и обсудили важнейший поворот, произведенный теми, кто в эту пору работал с наследием Платона: истолкование "Парменида", в том числе и т.наз. 1-ой гипотезы (о неопределимости и беспредельности Единого) в богословско-метафизическом смысле (вопрос о том, присутствовал ли этот смысл у самого Платона, как утверждали неоплатоники, или Платон обсуждал лишь логико-лингвистические парадоксы, можно оставить открытым - в явном виде тождества "Единое = Бог" у Платона нет). Климент вслед за Платоном предъявляет нам некоторое рассуждение (Строматы 5.81.6), доказывающее беспредельность Единого. Но делает он это (как показывает посредством тщательного прочтения этого фрагмента Шуфрин) иначе, чем Платон.
Логика Платона такова. Большая посылка: Единое - не многое, следовательно, оно не имеет частей. Малая посылка (открыто не высказанная, но очевидным образом подразумеваемая): пределы суть части. Вывод: Неимеющее частей Единое не может иметь пределов, т.е. беспредельно.
Что по этому поводу пишет Климент?
Нельзя даже сказать, что у Него есть какие-либо части; ибо Единое неделимо (adiaireton). Потому Оно и беспредельно (apeiron) – не в смысле невозможности пройти до конца (adiaxiteton), но как непротяженное {или: непрерывное} {или: неразделимое} (adiastaton), и не имеющее предела (peras).
Если бы Климент следовал логике Платона, рассуждает Шуфрин, то ему бы не понадобилось отступление о непротяженности, или непрерывности, как более предпочтительном основании беспредельности, чем "невозможность пройти до конца". А значит...