Вот, набравшись наглости, предлагаю свой вариант перевода гл. 12 книги 5...
ПОТЕНЦИЕЙ (δύναμις) называется (1) начало движения или изменения вещи, находящееся в чем-то ином или в той же вещи, но рассматриваемой как иное. К примеру, про строительное искусство не скажешь, что эта потенция заключена в доме, который строится, тогда как лекарское искусство как потенция может пребывать в пациенте, но не как в лечащемся, а как в том, кто сам себе лекарь. Итак, всякое начало движения – в ином или в том же как в ином – мы, вообще говоря, именуем потенцией.
(2) В другом смысле мы называем потенцией то внутри вещи, за счет чего ее движет или изменяет что-то иное или она же сама в качестве иного (ибо то, в силу чего нечто становится страдательным объектом движения или изменения, мы тоже называем потенцией, но потенцией страдательной – как в том случае, когда речь идет (а) о каком бы то ни было изменении, так и в том, когда происходит (б) движение к лучшему.
Далее, о потенции мы говорим тогда, когда (3) нечто исполняется хорошо и в соответствии с намерением; ведь о тех, кто только перемещается или говорит, но делает это дурно или не так, как задумано, мы не говорим как о способных (обладающих потенцией) в деле хождения или речи. То же относится и (4) к страдательной потенции.
В еще одном смысле (5) о потенциях говорится применительно к состоянию, в силу которого вещи вообще не подвержены воздействиям или неизменяемы, или сопротивляются изменению к худшему. В самом деле, они ломаются, крошатся, мнутся и вообще портятся не потому что могут, а потому что не могут, потому что как раз лишены необходимой для сопротивления потенции. Те же вещи, что мало и с трудом поддаются таким воздействиям, таковы благодаря потенции, активной и пассивной, и благодаря состоянию, в котором пребывают.
Вот в стольких разных смыслах говорится о потенции. В одном смысле мы приписываем потенцию тому, что имеет начало движения или вообще изменения (ведь способность остановить движущееся – тоже своего рода потенция) в ином или в себе как в ином; в другом же смысле – тому, в отношение чего нечто другое имеет такую потенцию. В третьем смысле мы говорим о потенции, если нечто может меняться – в каком угодно направлении или же к лучшему, или к худшему. Ведь гибнущее представляется заключающим в себе потенцию гибели, не имея которой оно бы не гибло; уже теперь в нем есть некая предрасположенность к такому изменению, его причина и начало. Иначе сказать, считается, что потенция есть как в том случае, когда вещь что-то имеет, так и в том, когда она чего-то лишена. Если же лишение есть в некотором роде свойство, т.е. обладание и предмет обладания, то получается, что всякая вещь наделена потенцией благодаря обладанию чем-то – будь то неким свойством и началом или же отсутствием последних, если только можно «обладать отсутствием»; если же нет, то у одного слова «потенция» будут два взаимоисключающих смысла. И еще в одном смысле нечто имеет потенцию, если иное или оно сама как иное не заключает в себе разрушительной для него потенции или начала. И во всех этих случаях речь идет о потенции либо по одному тому, что чему-то случилось произойти или не произойти, либо же потому, что это случилось с успехом. В самом деле, и в неодушевленных вещах присутствует такого рода потенция, например в музыкальных инструментах; говорят, что одна лира звучит, другая же нет, если она лишена такой потенции, как благозвучие.
Противоположное потенции – это когда вещь лишена потенции и того начала, о котором шла речь; причем отсутствующее может отсутствовать или вообще, или у того, чему по природе положено иметь это, или же тогда, когда этому по природе уже следует быть; ведь не в одинаковом смысле мы говорим об отсутствии потенции деторождения у ребенка, у взрослого мужа и у скопца.
Далее, каждому из двух родов потенции – и просто движущей, и приводящей к успеху – соответствует противоположная ей импотенция.
Итак, о лишенном потенции говорят в указанном смысле слова «потенция» и в другом, когда речь идет о возможном и невозможном, а под невозможным понимается то, противоположное чему с необходимостью истинно (например, невозможно, чтобы диагональ была соизмерима стороне квадрата, ибо это утверждение ложно и противоположное ему не просто истинно, но и, поскольку необходимо, чтобы диагональ была несоизмерима стороне, постольку это утверждение не просто ложно, но с необходимостью ложно). А противоположное этому, возможное, бывает тогда, когда противоположное возможному не с необходимостью ложно, например, сидеть человеку возможно, ибо если сказать, что человек не сидит, то это не будет с необходимостью ложным утверждением. Итак, возможное в одном смысле означает, как было сказано, то, что не с необходимостью ложно; в другом – то, что истинно; и в еще одном смысле – то, что может оказаться истинным. В геометрии тем же словом «потенция» означают степень.
Все эти значения «возможного» не связаны напрямую с потенцией. Все же, что говорится о потенции, относится к первой и единой потенции, каковая есть начало изменения вещи, заключенное в ином или в ней самой как в ином. Мы говорим о наличии у вещи потенции либо потому, что нечто иное имеет потенцию в отношении этой вещи, либо потому, что ничто из иного ее не имеет, либо же потому, что это какой-то определенный род потенции. То же относится и к противоположному, импотенции.
Подведем итог. Основное определение первичной потенции таково: это начало изменения вещи, заключенное в ином или ней самой как в ином.
Комментарий.
Конечно, не найти слова со славянским корнем – это может восприниматься как поражение переводчика. Но нужен все-таки термин, и главным должно быть требование единственности; поэтому я отверг решение своих предшественников переводить двумя словами – «возможность» и «способность». Во вторую и третью очередь приходится учитывать незамусоренность смыслового поля ненужными ассоциациями и, наоборот, максимально возможное совпадение коннотаций греческого термина и найденного перевода. Латинское по происхождению, но вполне прижившееся в русском слово «потенция» удовлетворяет всем этим критериям. Будь переводчиком «Метафизики» Велимир Хлебников, он бы предложил, я думаю, «мощь» или «мочь» – но я не решился.
Если же лишение есть в некотором роде свойство, т.е. предмет обладания… – в оригинале использовано слово ἔξις, однокоренное с ἔχω, «иметь», но употребимое также (в т.ч. и Аристотелем, см. главу 20) в значениях «состояние», «свойство», «способность», «навык». Родственность всех этих смыслов и их связь с «имением» в латыни и производных от нее лексических системах хорошо передается словом habitus и его производными.
… если же нет, у одного слова «потенция» будут два взаимоисключающих смысла. – В оригинале с обычной для Аристотеля краткостью: εἰ δὲ μή, ὁμωνύμως. Под двумя значениями «омонима» «потенция» в этом случае имеется в виду «обладание» и «лишение».
Противоположное потенции – это когда вещь лишена потенции… – В оригинале ἀδυναμία δὲ ἐστί στέρησις δυνάμεως, и тут мне мой выбор основного термина оказал дурную службу: в век виагры отрицание потенции воспринимается однозначно и неуместно; так что греческую «адинамию» пришлось перевести вот так: «противоположное потенции».
… ведь не в одинаковом смысле мы говорим об отсутствии потенции… – У Розанова к этому месту большущее примечание, поскольку это его любимая тема: действительное, окруженное облаком возможностей. Процитирую кусок: «Указание это имеет высокое онтологическое значение, ибо в меру того, как мы признаем степени или градации неспособности, лишения, недостатка в существе, мы вынуждены будем признать соответственные степени способности. Но как всякая способность есть обладание чем-то, и это обладаемое имеет существование, есть бытие некоторое, то, следовательно, мы вынуждены будем признать в природе степени или градации бытия в смысле существования. … Есть тени бытия, кроме того реального, какое мы знаем, и всякое живое существо ими окружено и даже взаимодействует с ними».
К слову сказать, интересно, ссылается ли на Розанова заявивший себя основателем «потенциологии» Мих. Эпштейн (я не читал)…
… когда речь идет о возможном и невозможном… – Ясно, и это отмечает в своем комментарии Розанов, что для Аристотеля физическая потенция и логическая возможность это градации потенциального бытия. Очень перспективный взгляд как для онтологии креационизма, так и для психологии креативности, и для философии проектности: то, что мыслимо, может, будь на то решимость и физические возможности, и быть реализовано. А может и не быть (ср. горькую констатацию кого-то из русских философов времен революции о прерванном развитии России: «быть могло да не возмогло»).