И еще - сразу после Пруста.
Совершенно разное ощущение от чтения. Читая Пруста, медленно пробираешься через лабиринт со множеством закоулков. И всё это - пространство одной души, остальное, остальные - населяющие ее образы, в которые эта душа всматривается. У Толстого - летаешь, то паришь, то перепархиваешь из пространства в пространства. Любопытно, что пока что (середина второго тома, 1806 год) изнутри, отождествляясь представлены только несколько основных персонажей - Николай Ростов, Пьер, Андрей Болконский и княжна Марья. Да, может быть, еще капитан Тушин в момент, когда его распекают. Остальные - извне, но так, что сам можешь при желании пережить все, что они видят и чувствуют. Даже увиденные мельком, как император Александр...
Нет, ну чудо как хорошо!
В то время как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа, взволнованная, прибежала к матери.— Мама!.. Мама!.. он мне сделал...— Что сделал?— Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! — кричала она.Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.— Наташа, полно, глупости! — сказала она, еще надеясь, что это была шутка.— Ну вот, глупости! Я вам дело говорю, — сердито сказала Наташа. — Я пришла спросить, что делать, а вы говорите: «глупости»...Графиня пожала плечами.— Ежели правда, что мосье Денисов сделал тебе предложение, хотя это смешно, то скажи ему, что он дурак, вот и все.— Нет, он не дурак, — обиженно и серьезно сказала Наташа.— Ну, так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи замуж, — сердито смеясь, проговорила графиня, — с Богом!— Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть, не влюблена в него.— Ну так так и скажи ему.— Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?— Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, — сказала графиня улыбаясь.— Нет, я сама, только вы научите. Вам все легко, — прибавила она, отвечая на ее улыбку. — А коли бы вы видели, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел сказать, да уж нечаянно сказал.— Ну, все-таки надо отказать.— Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.— Ну, так прими предложение. И то, пора замуж идти, — сердито и насмешливо сказала мать.— Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.— Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, — сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на ее маленькую Наташу.— Нет, ни за что, я сама, а вы идите слушайте у двери. — И Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.— Натали, — сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, — решайте мою судьбу. Она в ваших руках!— Василий Дмитрич, мне вас так жалко!.. Нет, но вы такой славный... но не надо... это... а так я вас всегда буду любить.Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные звуки. Она поцеловала его в черную спутанную курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.— Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, — сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, — но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.— Г'афиня... — сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что-то еще и запнулся.Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.— Г'афиня, я виноват пег'ед вами, — продолжал Денисов прерывающимся голосом, — но знайте, что я так боготвог'ю вашу дочь и все ваше семейство, что две жизни отдам... — Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо... — Ну, пг'ощайте, г'афиня, — сказал он, поцеловав ее руку, и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
