Что их отличает? Во-первых, язык - без характерных для П. особенностей. Язык классической русской прозы, не смущающий, так сказать, понятный.
И в то же время это Платонов, он!
"Он уехал далеко и надолго, почти безвозвратно. Паровоз курьерского поезда, удалившись, запел в открытом пространстве на расставание: провожающие ушли с пассажирской платформы обратно к оседлой жизни, появился носильщик со шваброй и начал убирать перрон, как палубу корабля, оставшегося на мели.— Посторонитесь, гражданка! — сказал носильщик двум одиноким полным ногам. Женщина отошла к стене, к почтовому ящику, и прочитала на нем сроки выемки корреспонденции: вынимали часто, можно писать письма каждый день. Она потрогала пальцем железо ящика — оно было прочное, ничья душа в письме не пропадет отсюда".
Это начало рассказа. А ситуация в том, что от Фроси-Фро уехал на Дальний Восток - "настраивать и пускать в работу таинственные электрические приборы. Он всегда занимался тайнами машин, надеясь посредством механизмов преобразовать весь мир для блага и наслаждения человечества или еще для чего-то — жена его точно не знала".
"Накануне ночи в мире все было слишком отчетливо видно, ослепительно и призрачно — он казался поэтому несуществующим.
Молодая женщина остановилась от удивления среди столь странного света: за двадцать лет прожитой жизни она не помнила такого опустевшего, сияющего, безмолвного пространства; она чувствовала, что в ней самой слабеет сердце от легкости воздуха, от надежды, что любимый человек приедет обратно. Она увидела свое отражение в окне парикмахерской: наружность пошлая, волосы взбиты и положены воланами (такую прическу носили когда-то в девятнадцатом веке), серые глубокие глаза глядят с напряженной, словно деланной нежностью, — она привыкла любить уехавшего, она хотела быть любимой им постоянно, непрерывно, чтобы внутри ее тела, среди обыкновенной, скучной души, томилась и произрастала вторая, милая жизнь. Но сама она не могла любить, как хотела, — сильно и постоянно; она иногда уставала и тогда плакала от огорчения, что сердце ее не может быть неутомимым".
Ну не перепечатывать же его целиком, хотя хочется.
Там еще совершенно замечательный отец, машинист (любимые герои П. - машинисты и поезда), которого перевели было на пенсию, но он так тосковал по работе, что его оставили в резерве и изредка вызывали взамен заболевших и для выполнения работы полегче. И он всегда ждет, всегда наготове.
А с Фро такая дальше история. После рассказа о том, как она пытается занять себя и заполнить пробоину в жизни, созданную отъездом мужа, мы узнаем о ее безумном поступке: она от имени отца посылает мужу телеграмму, что Фрося заболела и при смерти...
Но не этот выверт сюжета удивителен. Удивительна реакция на этот поступок обоих мужчин.
Отец, которого дочь отправила на почту отослать телеграмму, попросив не читать ее, прочитал конечно: "Мало ли что, — решил он, — может, дочка заблуждение пишет, надо поглядеть". А поглядев: "Их дело молодое!" — подумал Нефед Степанович и отдал телеграмму в приемное окно".
Ну и встреча с немедленно приехавшим мужем:
"Из поезда на этой станции вышел только один пассажир. Он был в шляпе, в длинном синем плаще, запавшие глаза его блестели от внимания. К нему побежала женщина.
— Фро! — сказал пассажир и бросил чемодан на перрон.
Отец потом поднял этот чемодан и понес его следом за дочерью и зятем.
На полдороге дочь обернулась к отцу.
— Папа, ступай в депо, попроси, чтобы тебе поездку дали, — тебе ведь скучно все время дома сидеть...
— Скучно, — согласился старик. — Сейчас пойду. Возьми у меня чемодан.
Зять глядел на старого машиниста.
— Здравствуйте, Нефед Степанович!
— Здравствуй, Федя! С приездом!
— Спасибо, Нефед Степанович...
Молодой человек хотел еще что-то сказать, но старик передал чемодан Фросе и ушел в сторону, в депо.
— Милый, я всю квартиру прибрала, — говорила Фрося. — Я не умирала.
— Я догадался в поезде, что ты не умираешь, — отвечал муж. — Я верил твоей телеграмме недолго...
— А почему же ты тогда приехал? — удивилась Фрося.
— Я люблю тебя, я соскучился, — грустно сказал Федор.
Фрося опечалилась.
— Я боюсь, что ты меня разлюбишь когда-нибудь, и тогда я вправду умру...
Федор поцеловал ее сбоку в лицо.
— Если умрешь, ты тогда всех забудешь, и меня, — сказал он.
Фрося оправилась от горя.
— Нет, умирать неинтересно. Это пассивность.
— Конечно, пассивность, — улыбнулся Федор; он любил ее высокие, ученые слова. Раньше Фро даже специально просила, чтобы он научил ее умным фразам, и он написал ей целую тетрадь умных и пустых слов: «Кто сказал „а“, должен говорить „б“», «Камень, положенный во главу угла», «Если это так, а это именно так» — и тому подобное. Но Фро догадалась про обман. Она спросила его: «А зачем после буквы „а“ обязательно говорить „б“, а если не надо и я не хочу?»
Там еще конец есть, не менее неожиданный и красивый. И абсолютно идейно выдержанный, не придерешься.
И ни грана лжи.
