tugodum сообщил о выходе статьи А.М.Шуфрина "НАУКА О ЕДИНИЧНОМ: от византийской "ипостаси" к Dasein Хайдеггера" Статья - замечательная. А для меня она стала событием, подводящим итог долгому поиску.
Попробую обозначить его вехи.
Для кого, наверное, как (только вчера говорил с 20-летней девушкой, у которой все иначе), но для меня начальной точкой поиска было острое сознание безосновности. Нужда в Боге - это нужда в основании. Смысл жизни - это знание того, чего Он от меня хочет.
Как это узнать? У кого спросить? Философия, богословие, поэзия - области, где может быть зарыта шкатулка с ответом?
Перелистываю много страниц вахтенного журнала...
"Беседы о православном догматическом богословии" Г.И.Беневича и А.М.Шуфрина (того самого) указали мне на преп. Максима Исповедника с его идеей персональных логосов - замыслов Бога о каждом конкретном человеке. Идея легла в то место, которое я и хотел все это время заполнить: есть замысел обо мне. Отвечать этому замыслу и значит быть верным себе самому, быть самим собой. Его и нужно найти и жить по нему.
Максимо-исповедническое представление (как я его понял) отождествилось с тем, о чем писал В.Н.Лосский: лицо, личность, ипостась - как то, что не сводится к совокупности наблюдаемых характеристик индивида.
И вот эта статья Шуфрина. В ней поочередно рассматриваются разные попытки ухватить мыслью индивидуального человека, от раннесвятоотеческих через Августина и Максима и, далее, скачком к Хайдеггеру - как "схождение особенностей", как указуемое посредством описания, как предвечно-заданная цель жизненного пути и, наконец, как "подвижная событийность собственной судьбы" - это уже в согласии с Хайдеггером.
И если в первых главках статьи я нашел хорошо проработанные аргументы, которых мне не доставало в спорах об ипостаси с
kiprian_sh и alexandrg, то последняя стукнула очевидностью, что не может существовать логоса-слова вне проживаемой жизни, которое могло бы выступить ее проектом, "проектом себя" (projet de soi) по выражению Сартра. Две цитаты, приведенные Шуфриным.
Августин:
«Я собираюсь пропеть знакомую песню; пока я не начал, ожидание мое устремлено на нее в целом; когда я начну, то по мере того, как это ожидание обрывается и уходит в прошлое, туда устремляется и память моя. Сила, вложенная в мое действие, рассеяна между памятью о том, что я сказал, и ожиданием того, что я скажу. Внимание же мое сосредоточено на настоящем, через которое переправляется будущее, чтобы стать прошлым. Чем дальше и дальше движется действие, тем короче становится ожидание и длительнее воспоминание, пока, наконец, ожидание не исчезнет вовсе: действие закончено; оно теперь всё в памяти. То, что происходит с целой песней, то происходит и с каждой ее частицей и с каждым слогом; то же происходит и с длительным действием, частицей которого является, может быть, эта песня; то же и со всей человеческой жизнью, которая складывается, как из частей, из человеческих действий; то же со всеми веками, прожитыми «сынами человеческими», которые складываются, как из частей, из всех человеческих жизней» (Исповедь).
Хайдеггер:
«Христианин не находит в Боге “точку опоры” (Halt)... Это кощунство! Бог никогда не точка опоры. Скорее, “имение опоры” осуществляется всегда в виду конкретной значимости, установки, мировоззрения, поскольку Бог, в предоставлении [нам] опоры и в [нашем] обретении опоры (Haltgeben und Haltgewinnen), коррелятивен значимости».
А еще одну приведу я:
"Бог ждет от человека творческих актов и своей судьбы. И Сам вступает в игру всегда вторым - одобряя и поддерживая или же осуждая, препятствуя и называя" (Т.).
