Сначала постараемся выяснить, каков будет системологический смысл этого противопоставления. Когда речь идет об организации, то это – понятие, которое характеризуется двумя основными категории, а именно материалом и структурой. Под организацией имеется в виду, на мой взгляд, прежде всего структурированность материала, или проекция структуры на материал. При этом за исходную берется категория структуры и, отправляясь от нее, фиксируется затем определенность объекта и определяется объект. В частности, когда речь идет о социальной организации или организации социальные систем, в разных контекстах по-разному, то социальная структура, соответственно, противопоставляется материалу и процессу, как я уже сказал, и за исходное берется опять-таки структура, которая определена либо нормативно, либо культурологически.
При этом разделенность материала в себе для этого не существенна, и при таком назывании понятие социальной организации является предметно специфицированным, но еще категориальным понятием. В отличие от этого, институт с самого начала определяется как понятие предметного типа, он характеризует особый тип поведения – в моем смысле, особую единицу социального поведения, которая, как я дальше буду говорить, неразрывно ассоциирована с человеческим индивидом. Там, где человеческий индивид не присутствует, говорить о поведении бессмысленно.
Институт как тип социального поведения человека в этом смысле не сопоставим с социальной организацией. Там речь идет о формальном моменте, а именно об отнесении понятия категории структуры к материалу, а здесь сразу указывается на один из специфических моментов материала, на тип социального поведения. Поэтому противопоставление не является ни категориальным, ни понятийным в чистом виде, а оно мне нужно для того, чтобы фиксировать проблематичность основного моего рассуждения. Проблематичность будет состоять в том, чтобы соединить и связать между собой эти два плана: план однозначного определения института в связи с поведением и социальным поведением и план организационный.
[[Т.е., как я понял, ОГ движется по встречным направлениям. «Сверху», от структуры к материалу; материал при этом остается предметно не проработанным, не получает собственных характеристик («внутренней разделенности»); этого не нужно для задания организации. И «снизу», от человеческого материала, который ведет себя в соответствии со своими свойствами, оформляясь в социальный институт. Противопоставление это нужно для постановки проблемы увязывания формальной организации с человеческим поведением.
Г.Е.Беляева, на беседы с которой ОГ ссылается в начале текста, рассказывает, что писала диплом по Т.Парсонсу и никак не могла понять, что такое социальный институт – пока ей не растолковал это ОГ]].
Эта проблематичность связана с моей преамбулой, где я говорил о неравномерной проработке двух планов нашей социологической науки. Эта проблематичность отражает, по-видимому, тот момент для социологии, о котором я уже говорил в преамбуле, хотя здесь я ее формулирую методологически, а не культурно-исторически.
Щедровицкий. Если я правильно понял, то ты – я формулирую резко – не вводишь понятие организации в предмете социологии. Ты говоришь, что организация – это структурированный материал, или материал, к которому особым образом отнесена структура. Поэтому получается, что когда ты определяешь организацию, ты остаешься в сфере чисто категориальных определений, и вообще в принципе никакого социологического содержания здесь не возникает. Но ведь это в общем-то чистый произвол.
Генисаретский. В чем произвол? В таком категориальном определении?
Щедровицкий. Да. Потому что это означает, что ты просто исключаешь из сферы предмета социологии понятие организации.
Генисаретский. Ничего подобного. Я сначала это называю на категориальном уровне, а потом говорю, что тогда, когда названные мною в предыдущем параграфе материалы соотносятся с социальной структурой, то в этом случае социологи, на мой взгляд, и говорят о социальной организации. Это второе утверждение уже не сводится к первому. Здесь я апеллирую к социальной структуре, фиксированной, и интерпретирую, таким образом, известное социологическое утверждение.
[[Речь идет о двух способах определения понятия (в данном случае понятия «социальной организации») – формально-категориальном и предметно-содержательном. В ответ на упрек ГП в том, что, вводя социальную организацию категориально, ОГ исключает ее из предмета социологии, ОГ возражает, что он удерживает и совмещает оба подхода]].
Щедровицкий. Если это действительно так, то я бы хотел и твое второе понятие – института – проинтерпретировать точно таким же образом. Вот имеется бихевиоральная онтология, в ней вводится понятие поведения. Раньше, в предыдущем примере, у тебя была системологическая онтология или бихевиоральная. Теперь какая-то другая – скажем, деятельностная, если там будет введено понятие поведения, и т.д. Значит, ты берешь это понятие поведения, тоже не специфическое…
Генисаретский. Для чего не специфическое?
Щедровицкий. Для социологии. Не имеющее к ней ровно никакого отношения. И затем говоришь, что вот тот тип поведения, который социальный, я буду называть институтом.
Генисаретский. Неправильно. Я сказал, что институт – это особый тип социального поведения, а особенность этого типа я должен рассматривать далее. Я не сказал, что институт – это социальное поведение. А потом еще могу сказать, что в этом параграфе я не давал ни одного определения и отнюдь не собирался объяснять, что такое организация и институт. Здесь я называю ту проблематичность, которую я должен проинтерпретировать заранее, потому что дальше я должен последовательно рассказывать, что я понимаю под поведением.
Если сейчас мы вернемся к этой категориальной тройке [[Культура, Человек, Деятельность]], то тогда я начну все это рассмотрение как раз с интерпретации понятия поведения. Тем самым будет описано то, что противопоставляется категории социальной структуры. Саму же социальную структуру до специальных моих последующих рассмотрений придется трактовать лишь в ее отношении к культуре, а именно как один из элементов культуры. И тогда в соответствии с этим считать, что сама она состоит из тех значений, образцов, [[которые транслируются в культуре,]] и применять к ее рассмотрению нормативный подход, достаточно вам известный из схем типа культура и социум.
Далее я буду рассматривать дополнительный к культуре элемент, а именно поведение.
Щедровицкий. Прости, я ничего не понял.
Генисаретский. В этом пункте я делаю сейчас следующее. Я выбираю противопоставление типа дополнительности между структурой и всем остальным и в этом фрагменте буду социальную структуру трактовать пока не в специфическом смысле, лишь в отнесении к культуре, и поэтому предлагаю ее мыслить как состоящую из значений, образцов, или норм, как говорит Георгий Петрович, и буду сейчас заниматься интерпретацией того, что ей противопоставляется непосредственно, с помощью чего я категорирую поведение.
Щедровицкий. За счет чего появилось отнесение социальной структуры к культуре?
Генисаретский. Это мой общий социологический постулат. Здесь я отсылаю к моему первому докладу, где я говорил, что все общественные структуры рассматриваю, с одной стороны, как элементы культуры, а с другой стороны, как состоящие из значений, образцов, того, что вы называете нормами.
[[Отсылка не точна: 1) об этом говорилось в этом, а не первом коктебельском докладе (см. прошлый пост)]]; 2) «во-первых» и «во-вторых» – это одно и то же: культура – это пространство трансляции норм]].
Щедровицкий. А нельзя ли ту же самую процедуру проделать по отношению к поведению и считать, что поведение есть элемент культуры?
Генисаретский. Я так делать не могу на том основании, что к культуре принадлежат все общественные структуры. Поведение в этом моем определении есть то, что дополнительно структуре. Пока при том категориальном уточнении, которое я ввел, оно вводится таким образом, что к этому понятию относится смысл, дополнительный к структуре.
Щедровицкий. Могу я сделать такой, несколько шаржированный вывод, что ты на этом основании объявляешь поведение непричастным к культуре…
Генисаретский. Я не объявляю его непричастным к культуре.
Щедровицкий. … противопоставленным культуре?
Генисаретский. Я не говорю, что оно противопоставлено культуре. Я назвал здесь категориальную схему, в с которой я рассматриваю материал и объекты своего изучения; схема не фиксирует объекта.
Щедровицкий. Как ты мне объяснил, почему я не могу сказать, что поведение принадлежит культуре?
Генисаретский. Потому, что я предметно про него ничего не сказал, а сказал лишь категориально, а категориально оно противопоставлено социальной структуре. Поэтому пока на основании моего материала ничего о принадлежности поведения культуре ты сказать не можешь.
Щедровицкий. Действительно не могу. Но я, по-видимому, пока что поведение могу считать принадлежащим культуре.
Генисаретский. Как тебе удобно. Мои запрещения здесь в том, что структура однозначно сопринадлежит культуре и эта принадлежность есть предметная принадлежность, а противопоставленность поведения социальной структуре не предметна, а категориальна. Сможешь ли ты теперь из этого заключить о принадлежности поведения культуре?
Щедровицкий. Смогу. Поведение противопоставляется культуре на основании сопоставленности социальных структур с культурой и противопоставленности поведения социальным структурам.
Генисаретский. Все, что ты говоришь, осмысленно только методологически, а не предметно. Я же говорил о принадлежности предметной, для меня принадлежность понятие предметное. А вы сейчас, Георгий Петрович, рассуждаете, как мне это ни стыдно говорить, сплющенно, потому что противопоставления категориальные принадлежат методологическому слою, а предметные соответствия принадлежат предметному.
У меня здесь была структура многоплоскостная, потому что часть этих понятий определена на предметном уровне, а другая – на методологическом, в частности противопоставление поведения социальной структуры здесь дано на методологическом уровне, через структуру и ее дополнение, и в то же время социальная структура как предметное понятие уже считается включенным в культуру предмета. Здесь вот такая методологическая структура, они связаны бесспорно в этой методологической структуре – поведение и культура, – но их связь еще не проинтерпретирована предметно.
[[Вот здесь, кажется, вся суть расхождения. ГП требует от ОГ содержательной интерпретации всех его построений. А ОГ работает в двух «плоскостях» – предметной и категориальной, – в которых различения и отождествления имеют разное онтологическое значение. Отношения принадлежности, целого и части, связи – это все имеет место только в предметной плоскости. Категориальные же оппозиции – формальны, они вводятся как регулятивы мышления и предметно-содержательной интерпретации не подлежат.
«Стыдно говорить» – фигура речи, подразумевающая, что уж кому-кому, а не ГП пристало забывать об им же введенной в методологию техники работы в многоплоскостных схемах и «сплющивать» разноплоскостное.
Сказать, что мне вполне понятно, что делает ОГ, я не, увы, не могу. Но понять это мне очень хочется, чувствую, что важно. К счастью, есть возможность обратиться с просьбой о разъяснении к нему самому. Коплю вопросы]].
