Трудность, с которой я столкнулся - это та трудность, с которой столкнулся и автор книги, но еще и усиленная бОльшей удаленностью от источников: они бьются над решением труднейшей богословской проблемы, подыскивают и предлагают ее решения, впадают в противоречия с церковным учением и со своими же собственными воззрениями, поправляются и т.д. Как это изложить? Как к этому относиться? Я думаю, что важнее всего держаться самой проблемы, просматривая предлагаемые направления ее решения, то, куда они ведут.
Все кенотики, пишет Чекановский, согласны в том, что лицом Богочеловека Иисуса Христа является Лицо Сына Божия, Божеское Я Логоса, которое всегда и вполне остается самим собою, остается тем Я, которое "в начале было у Бога" и "было Бог". Но теперь, после Воплощения, оно есть и Я человеческое, Я духовно-телесной природы, единосущной нашей природе.
Вот тут ясно видно стремление и согласоваться с догматом (Лицо Сына Божия = Лицо Иисуса Христа), и сделать его понятным, перевести на понятный нам язык: введение в формулировки "Я" как иного названия для Лица.
Далее ставится вопрос о сознании и самосознании Христа. Вочеловечившийся Сын Божий сознает Себя совершенно как человек. В то же время человеческая природа, вся воспринятая в Божескую, вполне ею проникается. В изложении Чекановского (а может быть, и у самих кенотиков) остается не вполне понятным держатся ли они монофелитства (ересь) или дифелитства (православие), моноэнергетизма (ересь) или диэнергетизма (православие). Не может быть и речи, говорят они, о двойстве Божеского и человеческого образа существования, Божеского и человеческого сознания, Божеского и человеческого действия. Единство жизненных обнаружений, полное едминство лица достигается именно тем, что Божеское Я, составляющее центр лица, сознает Себя одновременно и человеческим, а потому есть единая Богочеловеческая Личность. И хотя два сознания одного лмца не сливаются вместе, так что "оно (т.е. лицо) имеет в себе всегда две стороны и в своем активном знании и воле соединяет всегда два момента", тем не менее отношение между Божескою и человеческою волею, происходит не вне единства личности, но в едином тождественном с собою субъекте, который определяется и Божеским и человеческим - Божеским в человеческой форме.
Человеческая природа и человеческое Я стали "формой" или "местом" бытия Божеской природы и Божеского Я - за счет того, что Сын Божий принял в свободном самоограничении форму существования "человеческого жизненного центра", души или духа человеческого. (Некоторые из кенотиков говорят об особой человеческой душе Христа).
Таким вот образом осуществляется "личное единство Божеского Существа и человеческого рода". С точки зрения такого представления о Лице Иисуса Христа истолковываются события Его жизни, жизни Сына Божия в человеческом образе.
Будет еще.
UPDATE
Републикую, главным образом, для того, чтобы напомнить себе, то, что тогда остро занимало, и сопоставить с сегодняшними вопросами ("связать надорванную нить").